Земля лишних. Исход - Страница 49

– Да не совсем, – покачал он головой. – Военные-то просто на зарплате, тут все понятно, а на предприятиях коллективная собственность. Никаких акций, никаких бирж. Пришел работать грузчиком – у тебя, скажем, одна акция. Поднял квалификацию – две. Стал мастером – три. И так примерно до десяти, директорских. Ну и зарплата в пропорции, и голоса на собрании. Уволился – все потерял, иметь акции и жить на халяву не выйдет.

– А армию как содержат?

– Очень просто: составят смету и сначала на нее работают, каждое предприятие, каждый человек долю вносит. А что остается – твое. Сначала меньше, чем у вояк, было, теперь сравнялось. Если вырастет – и нам поднимут, чтобы из армии оттока не было.

– А частники? – уточнил я. – Не осталось? В Москву сбежали?

– Да ну! – отмахнулся Владимирский. – А магазины? А кабаки? А фермы? А автосервисы да всякое прочее? Да и самими машинами частники торгуют. У нас народ помнит, что бывает, если штанами государство торгует. Частнику тоже простор, если на свой страх и риск охота жить. Выбор есть. Да нормально у нас, серьезно говорю, никому не обидно. В России бы так!

– Да, неплохо было бы, – согласился я. – Идеализм, но воплощенный. И все же, на твой взгляд, вы богатые или бедные?

– Трудно сказать, – засомневался Михаил. – С армией по основным затратам закончили, с промышленностью тоже такой гонки нет, как раньше, хоть в основном все в нее. Зато уже система образования есть. Наших-то учителей нищих сюда и сманивать не надо было – кому предлагали, те с радостью бежали. От первых поселенцев дети уже выросли. После школы два пути пока, правда, если не в частники: или в Демидовск на заводы, если голова есть – то инженерами или технологами, – или к нам, в ППД, в армию. Военная подготовка в школах с первого класса. У нас ведь по большому счету главные статьи доходов: нефть, золото, металл и все из металла, и боеприпасы. По местным меркам – немало. Машиностроение начало появляться, суда строим, но пока только для себя, экспорт весь европейцы держат. Моторостроительный строят, но там пока проблем хватает. Крестьяне есть, но так – своих если только прокормят, а экспорта от них нет.

– Понятно… – протянул я. – Извини, перебил. Так что там по главной интриге?

– А по делу… дальше пошли непонятки. Тут же, в местной Москве, вся шваль из прошлой жизни собралась – чиновники какие-то проворовавшиеся, менты бывшие, из тюрем извлеченные. Бандитов вообще море, все поделили, что Коршунов под себя лично не подмял. Привыкли или грабить, или халявничать, а у Демида с Аверьяном с этим просто – участвуй деньгами или чем другим реальным в работе, а то – пошел на хрен. Халявщиков не любили. Аверьян и сейчас жив, а Демид скончался.

– То есть с этого заваруха и началась? – уточнил я.

– Ага, тут и пошел раскол на нашей территории, – подтвердил Михаил. – Орден и американцы местные сразу начали с москвичами любовь крутить. А поскольку по бумагам мы у них в подчинении были, хоть в реальности на них клали, те давай концессиями торговать: налетай – подешевело. А как эта любовь с Орденом у них пошла – так их и окончательно послали: нечего продажную сволочь на свою шею по новой плодить. Концессионными договорами тем, кто их уже заключил, вежливо предложили подтереться, а выплаченные указанным лицам деньги получать с них обратно самостоятельно. Ну а те, естественно, сразу бычить начали. И демидовская братва тоже в позу встала – крысиную натуру не переделаешь, тоже попытались на куски все потащить, плюнули на босса престарелого.

– И?

– И Демид понял – надо защищаться. Вояки толковые были у него рядом, успел собрать с бору по сосенке ядро и вооружить. Им он свое окружение и слил – всех, от первого и до последнего человека. Постреляли их к чертям собачьим. Но этого было недостаточно. Он снова к военным: просить, чтобы организовали вербовку за ленточкой, но только таких – с боевым опытом, с рекомендациями, чтобы воевать умели, а не в Арбатском военном округе по коврам строевым топать. И пошла массовая вербовка.

– Тебя так же подгребли? – уточнил я.

– Конечно, – кивнул он. – А сколько тогда людей поувольнялось от безысходности? Меня вот возьми: две Чечни прошел – ни квартиры, ни денег, ничего. На работу не берут никуда – вы, мол, все на голову больные; в армии оставаться – просто сил нет, честно. Хотел служить, но больше не мог. На войне еще нормально, а как обратно – хоть волком вой. Короче, проблем с вербовкой не было. Как объявляли людям, что в русскую армию, временно находящуюся за границей, в суровых условиях, но за нормальную зарплату, жилье и без штабов столичных, – так только успевали переправлять. А работяги кишки рвали, чтобы всех вооружить нормально.

– И что вышло?

– Ну что вышло… – почесал в затылке Владимирский. – В общем, когда здесь ясно стало, куда ветер дует, демидовские решили костьми лечь, но армию создать, напоить-накормить-обслужить и обеспечить всем, чем можно. Они там, по-моему, сами жрать забывали, но, считай, – три бригады создали. Пусть не по штатам Старого Света укомплектованы – таких денег здесь ни у кого нет, – но все же…

Он постучал по стволу своего «винтореза», который так и держал стоймя между колен:

– Видел? А оружие у наших бойцов? Форму? Обувь? В российской армии-то похуже будет. И все с иголочки, новенькое, и мобилизационные склады имеются. Техники даже хватает, хотя здесь это… сам понимаешь. Техника у нас все же подешевле, чем там, все больше с капиталок. Ну да не до жиру, тут почти у всех так. А мы что – люди нам последний кусок хлеба отдают, ну и мы в ответ – чем можем.